Семен Кирсанов
Более подробно о нем на http://er3ed.qrz.ru/kirsanov.htm#biografia
а также http://www.sem40.ru/famous2/e429.shtml и http://lit.peoples.ru/poetry/semen_kirsanov/
Здесь мы публикуем подборку его стихов и поэму «Небо над Родиной».
Горсть Земли
Наши части отошли
к лесу после боя;
дорогую горсть земли
я унес с собою.
Мина грохнулась, завыв,
чернозем вскопала;
горсть земли - в огонь и взрыв -
около упала.
Я залег за новый вал,
за стволы лесные,
горсть земли поцеловал
в очи земляные.
Положил в платок ее
холщевой, опрятный,
горстке слово дал свое,
что вернусь обратно;
Что любую боль стерплю,
что обиду смою,
что ее опять слеплю
с остальной землею.
***
Земное небо
Я посмотрел
на Землю с неба
и увидал, что небо – это
сама Земля
в одежде света
и облаках дождя и снега!
Что и оно -
земное чудо
и не явилось ниоткуда,
а ею созданы
самою
Планетой, Родиной, Землею.
И не на звездах,
не на звездах
нам создавали синий воздух, -
полями, травами, лесами -
мы небо вырастили сами!
От первой клетки
до секвойи -
степной травой, листвой и хвоей -
мы создавали
слой за слоем
вот это небо голубое.
И тот,
кто деревце поставил
дышать и жить на белом свете,
тот неба синего
прибавил
своей сияющей планете.
Я, на ракете
ввысь поднявшись,
тебя увидел наконец-то,
о небо,
о творенье наше,
всей жизни на Земле наследство!
***
Эти дни
Это слово без адреса,
это всем на планете!..
Если есть чему радоваться, -
только счастью на свете,
миру жизни без робости,
без тревоги, что завтра
землю дымные пропасти
искалечит внезапно…
А Земля ведь красавица
в чистом золоте хлеба,
и горами касается
удивленного неба,
и так правильно вертится,
и покрыта морями,
небеса ее светятся
и другими мирами…
Отовсюду доносятся
мысли нашего века:
пусть нигде одиночество
не гнетет человека!
И должны быть распутаны
споры мирною мерой -
ведь встречаются спутники
над земной атмосферой,
и без злобы соперника,
а как доброму другу,
жмет простая Америка
гостю русскому руку.
Эти дни удивительны!
Видишь, в облаке месяц.
Там лежат наши вымпелы
на задуманном месте.
Мы еще их потрогаем
на далеких планетах
и не скажем с тревогою
о небесных приметах…
Ведь исчерчен дорогами
реактивными воздух,
и уже недотрогами
нам не кажутся звезды.
Никакой високосности
мы страшиться не будем.
Высоко – в Высокосмосе -
будет место и людям,
и любви человеческой,
и надеждам, и встречам…
Будет день человечества
нескончаем и вечен.
Пусть как письма без адреса,
строчки встретятся эти.
Знаю: есть чему радоваться
человеку на свете!
***
Смерти больше нет.
Смерти больше нет.
Больше нет.
Больше нет.
Нет. Нет.
Нет.
Смерти больше нет.
Есть рассветный воздух.
Узкая заря.
Есть роса на розах.
Струйки янтаря
на коре сосновой.
Камень на песке.
Есть начало новой
клетки в лепестке.
Смерти больше нет.
Смерти больше нет.
Будет жарким полдень,
сено - чтоб уснуть.
Солнцем будет пройден
половинный путь.
Будет из волокон
скручен узелок,-
лопнет белый кокон,
вспыхнет василек.
Смерти больше нет.
Смерти больше нет!
Родился кузнечик
пять минут назад -
странный человечек,
зелен и носат:
У него, как зуммер,
песенка своя,
оттого что я
пять минут как умер...
Смерти больше нет!
Смерти больше нет!
Больше нет!
Нет!
***
Это было написано начерно,
а потом уже переиначено
(поре-и, пере-на, пере-че, пере-но...) -
перечеркнуто и, как пятно, сведено;
это было - как мучаться начато,
за мгновенье - как судорогой сведено,
а потом
переписано заново, начисто
и к чему-то неглавному сведено.
Это было написано начерно,
где все больше, чем начисто, значило.
Черновик—это словно знакомство случайное,
неоткрытое слово на "нео",
когда вдруг начинается необычайное:
нео-день, нео-жизнь, нео-мир, нео-мы,
неожиданность встречи перед дверьми
незнакомых — Джульетты с Ромео.
Вдруг -
кончается будничность!
Начинается будущность
новых глаз, новых губ, новых рук, новых встреч,
вдруг губам возвращается нежность и речь,
сердцу — биться способность.
как новая область
вдруг открывшейся жизни самой,
вдруг не нужно по делу, не нужно домой,
вдруг конец отмиранию и остыванию,
нужно только, любви покоряясь самой,
удивляться всеобщему существованию
и держать
и сжимать эту встречу в руках,
все дела посторонние выронив...
Это было написано все на листках,
рваных, разных размеров, откуда-то вырванных.
Отчего же так гладко в чистовике,
так подогнано все и подобрано,
так уложено ровно в остывшей строке,
после правки и чтенья подробного?
И когда я заканчивал буквы стирать
для полнейшего правдоподобия -
начинал, начинал, начинал он терять
все свое, всее мое, все оссбое,
умирала моя черновая тетрадь,
умирала небрежная правда помарок,
мир. который был так неожидан и ярок
и который увидеть сумели бы вы,
в этом сам я повинен, в словах не пришедших,
это было как встреча
двух - мимо прошедших,
как любовь, отвернувшаяся от любви.
***
Скорый поезд, скорый поезд, скорый поезд!
Тамбур в тамбур, буфер в буфер, дым об дым!
В тихий шелест, в южный город, в теплый пояс,
к пассажирским, грузовым и наливным!
Мчится поезд в серонебую просторность.
Всё как надо, и колеса на мази!
И сегодня никакой на свете тормоз
не сумеет мою жизнь затормозить.
Вот и ветер! Дуй сильнее! Дуй оттуда,
с волнореза, мимо теплой воркотни!
Слишком долго я терпел и горло кутал
в слишком теплый, в слишком добрый воротник.
Мы недаром то на льдине, то к Эльбрусу,
то к высотам стратосферы, то в метро!
Чтобы мысли, чтобы щеки не обрюзгли
за окошком, защищенным от ветров!
Мне кричат:- Поосторожней! Захолонешь!
Застегнись! Не простудись! Свежо к утру!-
Но не зябкий инкубаторный холеныш
я, живущий у эпохи на ветру.
Мои руки, в холодах не костенейте!
Так и надо - на окраине страны,
на оконченном у моря континенте,
жить с подветренной, открытой стороны.
Так и надо - то полетами, то песней,
то врезая в бурноводье ледокол,-
чтобы ветер наш, не теплый и не пресный,
всех тревожил, долетая далеко.
1933
***
К Земле подходит Марс,
планета красноватая.
Бубнит военный марш,
трезвонит медь набатная.
В узле золотой самовар
с хозяйкой бежит от войны;
на нем отражается Марс
и первые вспышки видны.
Обвалилась вторая стена,
от огня облака порыжели.
- Неужели это война?
- Прекрати повторять "неужели"!
Неопытны первые беженцы,
далекие гулы зловещи,
а им по дороге мерещатся
забытые нужные вещи.
Мать перепутала детей,
цепляются за юбку двое;
они пристали в темноте,
когда случилось роковое.
A может быть, надо проснуться?
Уходит на сбор человек,
он думает вскоре вернуться,
но знает жена, что навек.
На стыке государств
стоит дитя без мамы;
к нему подходит Марс
железными шагами.
***
ТВОРЧЕСТВО
Принесли к врачу солдата
только что из боя,
но уже в груди не бьется
сердце молодое.
В нем застрял стальной осколок,
обожженный, грубый.
И глаза бойца мутнеют,
и синеют губы.
Врач разрезал гимнастерку,
разорвал рубашку,
врач увидел злую рану -
сердце нараспашку!
Сердце скользкое, живое,
сине-кровяное,
а ему мешает биться
острие стальное...
Вынул врач живое сердце
из груди солдатской,
и глаза устлали слезы
от печали братской.
Это было невозможно,
было безнадежно...
Врач держать его старался
бесконечно нежно.
Вынул он стальной осколок
нежною рукою
и зашил иглою рану,
тонкою такою...
И в ответ на нежность эту
под рукой забилось,
заходило в ребрах сердце,
оказало милость.
Посвежели губы брата,
очи пояснели,
и задвигались живые
руки на шинели.
Но когда товарищ лекарь
кончил это дело,
у него глаза закрылись,
сердце онемело.
И врача не оказалось
рядом по соседству,
чтоб вернуть сердцебиенье
и второму сердцу.
И когда рассказ об этом
я услышал позже,
и мое в груди забилось
от великой дрожи.
Понял я, что нет на свете
выше, чем такое,
чем держать другое сердце
нежною рукою.
И пускай мое от боли
сердце разорвется -
это в жизни, это в песне
творчеством зовется.
1943
***
Шел я долгие дни...
Рядом шли лишь одни,
без людей, без толпы,
верстовые столбы.
Шёл я множество лет... Как-то в солнечный день
увилал, что со мной не идёт моя тень.
Оглянулся назад: на полоске земли
тень моя одиноко осталась вдали.
Как затмение солнца, осталась лежать,
и уже невозможно мне к ней добежать.
Впереди уже нет верстового столба,
далеко-далеко я ушёл от себя;
далеко я ушёл колеями колёс
от сверкающих глаз, от цыганских волос.
Далеко я ушёл среди шпал и камней
от лежащей в беспамятстве тени моей.
[1960-1962]
***
(1943-1947)
ПОСВЯЩЕНИЕ
Я с вами, Небо и Земля, вас никогда не брошу я.
Пусть изменюсь, пусть растворюсь, но с вами вечен мой союз.
Пусть я золой лежу в земле — мое тепло в ее тепле,
и счастье частью мира быть мне никогда не разлюбить!
Я в ливне жил, я каплей был, не мрак — я радугу любил.
На брызгах граней дождевых я семицветный строил стих.
В мельканье грозовой воды мои спектральные следы.
Умру — вернусь игрою призм туда, где мир, сюда, где жизнь.
И в синем небе Шар Земной опять со мной, всегда со мной.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
3 е м л я
Громады пара плывут по выси Земного Шара.
Они повисли
в дыму пожара —
и вот их мысли.
Облака
— Меня война застала в море.— Я шло в Карпатское предгорье.
— Я видело явленье ада у пригородов Ленинграда.
— Я шло над Полюсом холодным. — Был подо мной тревожный Лондон.
— А я прошло над пленной Прагой, вспухая пасмурною влагой.
— Я увидало дым Варшавы! Как шрамы, улицы кровавы!
— А я — Акрополя колонны, где шли немецкие колонны...
— Я прикрывало дымный Мурман, бой кораблей на море бурном.
— Я — Севастополь обагренный, над панорамой обороны...
Н и з к и е обрывки облаков
Колкой проволоки ряд,
ужас загнанной толпы,
трупы после их тропы.
И за группами солдат —
перебитые мосты,
деревянные кресты.
Земля
И гром орудий,
и лом, и люди
в недвижной груде.
Облака
Мы услыхали хрип народов, сирену паники кричащей.
Там синий свет тревожных лестниц.
И город в зареве багровом.
И гибель мирных пароходов.
И труп, на улице лежащий...
Проломы крыш и мутный месяц под черноугольным покровом.
Одно облако
Из обожженных смертью гетто — их привезли с детьми и женами.
Там небо низкое согрето ужасной сажей и золою.
Там странного посевы цвета. Там пахнет дым костями жжеными.
Там очертания скелетов под свежевспаханной землею.
Земля
Во мне — мильоны испепеленных, тел истребленных.
Но кто в ответе за дело смерти на этом свете?
Облака
Он шел брезгливый и помятый. Солдат повернуты квадраты
железных касок дробью крупной к его протянутой руке.
Клеймо на этом человеке. Припухшие от власти веки.
Натянутые губы трупа. Железный крест на сюртуке.
Земля
Да будет проклят
орудий Крупа
столетний грохот!
Капля
В туче капельной летела
я, прозрачна и кругла.
Я с дождем упасть хотела
на сосну, но не смогла:
слишком легкою была!
Я с туманом опустилась
и повисла на весу,
как стемнело — превратилась
в тельце сырости, в росу.
Не нашла болотной ряски...
На звезде солдатской каски
ночевала я в лесу.
Облака
Нам ночь ракеты осветили, мы тоже видели бойца: как капли крупные катились с его бессонного лица, как перебитыми ногами он врылся в обожженный прах,
в обломки и колючий камень, к своей судьбе теряя жалость.
Бесчувственный к землетрясенью, свой автомат держа
в руках, всю ночь держался он за землю, и за него земля держалась.
Земля
Так он держался,
так он сражался,
мой сын любимый.
Я есмь Россия,
кровь оросила
мои ложбины.
Низкие обрывки облаков
Задеваем кровли изб,
задуваем в ветки ив,
серый ветер гонит вниз.
По земле — свинцовый визг,
нас качнул тяжелый взрыв,
понеслись осколки ввысь...
Облака
— Я вижу взрывы! Вижу танки! Я вижу в поле цепь пехоты.
— На первобытные стоянки вот так неслись единороги.
— Как злобно лают пулеметы! Я вижу раненых и мертвых...
— Шатаясь, как орангутанги, враги проходят вдоль дороги.
3 е м л я
Летят гранаты,
снаряды воют,
воронки ноют!
Впились лопаты,
во мне — солдаты
окопы роют...
Облака
Нас обшарили до нитки в темноте прожекторами,
от пожаров и разрывов мы рябы и полосаты,
нас уродуют зенитки, нас глушат радиограммы,
как стада гиппопотамов, к нам вошли аэростаты.
Капля
Низкий звук наполнил небо.
Кто летит на нашу мель?
Разузнать скорее мне бы —
это шершень или шмель?
Ближе! Громче! Мир закрыли
паром обданные крылья.
Приближаются! Ревет
винтовой ветроворот!
Облака
На нас дохнуло быстрым ветром,
в пустынном небе гулко стало!
Не ветер! Голос человека
среди кружащихся кристаллов!.
Капля
Из-за толщи плексигласа
на меня — два карих глаза.
Я прижалась! Потекла .
вниз по трещине стекла.
Голос
В бурю капель и кристаллов,
в мутном небе — мой полет.
Стая злобная отстала!
Сердце смелое, вперед!
Слышу снизу хрип убитых,
хруст коленей перебитых,
в пыль лицом упал ребенок,
возглас матери в степи,
язвы желтые воронок,
гетто ржавые шипы...
Вон туда моя дорога!
Я на город с облаков
пленным людям сброшу много
ободряющих листков.
С облаков я сброшу весть,
что Москва на свете есть...
Вихрь
Что за лодка в мире туч,
в мире туч? Пар зароет и закроет,
ветер вынесет на луч.
Мимо — визги, визги, визги
вырывающихся пуль, и мотора рокот низкий,
и мелькающие брызги
нити кинули па руль.
Только — луч, луч, луч
ищет летчик в море туч.
Рана кровью красит марлю,
но мотор его могуч!
Прорывает море хмари,
горы туч, туч, туч,
Ниагары и Сахары серых туч!
Птицы
Чьи вы? Кто вы? Как зарницы,
вспышки брызнули вдали.
Показались в небе птицы —
журавли или орлы?
Слабокрылым нет опоры,
гибель в воздухе рябит!
Наш вожак золотоперый
свистом издали убит!
Низкие обрывки облаков
Самолет спешит сюда,
ищет воздух голубой
в массе сумрачно-рябой.
Волокнистые стада,
уходите! Будет бой.
3 е м л я
Тяжелым гулом,
взрывной волною
меня качнуло.
Вновь надо много
снаряд метнуло
стальное дуло.
Ветер
Вею и вою в пыль паровую.
Перед собою в облако дую.
Кто же дорогу мне перерезал?
Скрежет и рокот, гарь и железо —
в пар непролазный
рвется и вертит
кругообразный
бешеный ветер!
Облака
Смотрите в сумрачные ямы: пересекая верхний ветер,
в туман врезаясь плоскостями, аэроплан мелькнул в просвете.
В пары зарыв акульи рыла, задрав короткие хвосты,
за ним — семерка желтокрылых, на них — драконы и кресты!
Смотрите: рвутся, гонят, травят, ревут и пулями буравят л
ладью с багряной пентаграммой...
Но где найдет защиту летчик? Он вдаль ведет рукой упрямой.
Ему погоня смерть пророчит. На лбу его кровавый бинт.
Куда он правит? Что он хочет? Что говорит, вращаясь, винт?
Голос мотора
Раненое, затравленное, продырявленное тело мое,
дрожащее и кружащееся, простреленное, пропеллерное,
просятся броситься в пропасти мои лопасти,
не выбраться, не выровняться, не выпрямиться, а вырониться...
Летчик
Винт надежный, винт могучий, не слабей, кружись, кружись!
Надо нам пробиться в жизнь, надо вынырнуть из тучи!
Нас с тобою затравили, нет дороги кораблю!
Скажем жизни: или — или! Вскинем мертвую петлю.
Будь неистов, будь прозрачен, ореол воздушной тяги!
Белым следом обозначим в вышине дугу атаки!
Мы на круглый лоб акулий опрокинем смерти куль.
На свободу пустим улей узкотелых тульских пуль...
Голос мотора
Сталкивающиеся, и скрежещущие, и соскакивающие части,
чавкающие, и не лезущие, и выскакивающие все чаще,
вспыхивающие и трущиеся, масляные и резиновые,
кашляющие и плюющиеся лужицами бензиновыми...
Летчик
Не сдавайся, мой мотор!
Мотор
Не могу…
много ран...
у меня...
на капоте...
Летчик
Будь, как прежде, смел и скор!
М о т о р
Не могу...
маслянистыми...
крупными каплями
потен...
Летчик
Ты умел дружить со мной, обогнал бы шар земной!..
Бросим смерти новый вызов, с вышиной затеем спор!
Мимо вспышек, мимо визгов, мимо белых, сизых гор,
мимо визгов, мимо вспышек,
к небу,
к небу,
выше,
выше
поднимайся,
мой мотор!..
Мотор
Я попробую,
я попробую-
заворочаюсь всей утробою...
Вот захлюпало...
вот захлопало...
...загудело!
За дело!
Трогаю...
Летчик
Нити капель на капоте...
Как ты яростен в полете!
Не догнать тебя врагу!
Мы припомним смелый навык,
самолет поставим боком,
повернем все небо набок,
запад сделаем востоком,
и земля уже вверху.
Рельсы, травы, сеть канавок,
надо мной — простор земной,
подо мною — свод небесный,
горизонт стоит отвесный
рядом с серой глубиной.
Не стучи, прости, что мучу,
выше,
выше,
в тучу,
в тучу!..
Туча
В тело пара — пули! пули! —
в водяную впились пыль, ослепили, и кольнули,
и ушли в пустынный штиль.
Впились с пеньем и кипеньем,
с нетерпеньем вьются
к судну, ударяются в ладью...
Пули
Вьюсь!
Сную!
Убью
в сию
секунду!..
Туча
Вот от издали до близко
протянулась трасса визга,
под крылом дымок повис...
Пуля
Вниз...
Летчик
Мимо, линии косые.
Сгинь, трассирующий след!
Сколько воздуха в России!
Разве мне дороги нет?
По виску сочится кровь,
сзади рокот недалекий.
Солнце, в тучах приоткрой
голубой клочок дороги!
Выше,
выше,
горы,
гряды,
вот они — недалеки —
перевалы, Арараты,
паровые ледники!..
О б л a к a
Семь летят зловещим роем, мы его собой закроем!..
К нам лети, мы не обманем, не сдавайся, будь героем!
Семь грозят ему пожаром, мы его затянем паром,
мы в спасительном тумане самолет его зароем!..
Враги
— Hetzen! Treiben! Spuken! Speien! Beissen! Reissen! Nagen!
- Stechen! Morden! Schiessen! Schleissen! Toten! Schlagen! Jagen!
— Крыть! Грызть! Бить! Мять! Взять! Сбить! Гнать! Гнать!
Голоса пуль
Вьюсь!
Сную!
Убью
в сию
секунду!..
Летчик
Слышу, слышу, мой мотор,
пулеметов хриплый хор,
говор черных и костистых,
марки Круппа, с костью трупа,
вижу знаки на фашистах с черепами — Schwarze Ког...
Слышу, слышу, мой мотор!..
Облака
Он бледен бледностью небесной над бездной бешеного боя,
сомкнулись брови, струйки крови ползут на лоб из-под бинта.
На нем дымится вся одежда, он видит нас перед собою,
мы — облака — его надежда, мы цель гудящего винта!..
Л е т ч и к
...Вот мы слились с облаками,
мы в пещерах влажных гор,
мы окутались клоками
мутных, ватных и пушистых,
самых верных, самых чистых...
Как легко на небе мне!
Океан паров плавучих,
ты на нашей стороне!
Вы за нас, дневные тучи!
Мой мотор, в удачу верь,
нас не видно, а теперь —
вкось от солнца понесемся
вниз — к драконам и крестам,
пулеметом —
по капотам,
по кабинам
и хвостам!..
Облака
С неба — огненный прыжок! Он их пулями прожег.
Его пули
В бок, в бок,
в бак, в бак!
Облака
Их было семь, их стало шесть, но он пикирует опять,
опять крыла жестокий жест, их быдо шесть, их стало
пять!..
Мотор
Рассыпающееся надвое... пресмыкающееся адовое...
пламя жжет его... черно-желтого... задымилось отродье
чертово!
Облака
Вот под крылом возник дымок. Зловещий угольный комок,
Вот новый дым, вот новый ком — он разорвался под крылом!
Голоса зенитных орудий
Дул жуть.
Гул - в путь!
В муть!
Медь, лезь! Смерть здесь!
Есть!
Мотор
Ударило и прорезало — угарное и железное,
обрызгивает осколками, нет скорости, и скользко мне...
Летчик
Мой мотор, ты ранен? Ранен!
Пламя пляшет по крылу.
Дай же снова протараним
неба сумрачную мглу.
Надо спрятаться от вспышек!
Задыхаешься? Дыши!
В глубине мелькнули крыши,
церкви, трубы, этажи...
Жизнь земная, жизнь простая ;
так отчетливо близка!..
Нет, не бомбы! Свысока
вниз лети, листовок стая,
разлетаясь, исчезая
до последнего листка...
А теперь прощаться будем
с небом, раненый корабль...
Облака
Он миновал дымки орудий, ушел за огненную рябь.
Сквозь нас плывут листки сырые в туманной капельной пыли.
Листки коснулись камня улиц. Смотрите, люди подошли,
к листкам опасливо нагнулись. Смотрите, подняли с земли...
Хор облаков
Он, пыланием одет,
тянет к туче дымный след.
Пламя лижет кожу рук.
Дотянись скорее вверх
сквозь смертельный фейерверк,
мира облачного друг!
3 е м л я
Он в туче тонет,
его догонят.
Земля
Стучат колеса.
Свист паровоза
сюда донесся.
Облака
Смотрите вниз. В тумане лес. Там обнялись восьмерки рельс.
Вот паровоз! Могуч и скор, он держит курс на семафор.
Земля
Вот он пронесся.
Сорвать колеса!
Спустить с откоса.
Облака
На нем орудия и танки с печатью черного орла.
Зеленый свет па полустанке. «На Сталинград» — гласит стрела.
Великий город в буре дыма. Ему и Волге нет спасенья!
Земля
Несется мимо.
Необходимо
землетрясенье!
Дом в Сталинграде
Седая пыль кипит в проломе, но я держусь — разбитый дом.
Один солдат остался в доме, он с пулеметом за окном.
Пусть три стены, и печь, и трубы
фугасной бомбой снесены, —
он не оставит, не уступит
моей единственной стены!
Вихрь
Сотрясает землю стук, дробный стук.
На болты, винты и стыки наступает черный круг.
На площадке — пушки,
тапки, минометов мрачный ряд,
стук колес, и стук морзянки,
и свисток на полустанке — путь открыт на Сталинград.
Это враг, враг, враг
мчится вдаль на всех парах.
На платформе —
люди в форме, с автоматами в руках,
с черепами и костями
на воротниках.
Не отводят машинисты маслянисто-черных рук.
Ближе, стук, стук, стук,
стук, стук —
к Сталинграду приближающийся стук.
Облака
Смотрите вниз! Тоннель пронзает! Змеей под землю ускользает.
Но где же летчик? Оп не знает! Ему закрыла землю муть.
Спешим наверх! Его попросим. Туманный занавес отбросим,
раскроем вширь большую просинь, — пусть он сумеет заглянуть!
Л е т ч и к
Нелюдимо небо-море,
над пучиной — я один.
В замирающем моторе
пляшет каплями бензин.
Фронт грозы на кругозоре,
сумрак гибельных низин....
Облака
Окно в тумане вырой, ветер! Рванулся дым
из подземелья.
Он не взглянул, он не заметил состав, ползущий
из тоннеля.
Летчик
В мутном небе никого нет,
кто бы мне в беде помог.
Ни спасательного круга,
ни товарища, ни друга!
Не примчится, не догонит
«скорой помощи» гудок!
Ветер гонит, книзу клонит,
вот подбросит и уронит,
разобьет и похоронит...
Тонет, тонет мой челнок...
Облака
Ему глаза туманят слезы, он не увидит паровоза!
Летчик
Распахнулся воздух мутный.
Вот — любимая земля!
О, вобрать ее глазами,
растворить ее слезами!..
Что могу за полминуты,
погибая, сделать я?
Земля
Ты можешь много! Смотри — дорога. Вглядись — тревога!
Летчик
Может, купол парашютный
к жизни вынесет меня?
Облака:
Вот он отстегивает пояс. Он самолет покинет! Нет.
Он увидал ползущий поезд. Глядит в клубящийся просвет.
Мы отплыли. Мы застыли. Он решает: или — или...
Летчик
Или выпрыгнуть и вырвать из-за пазухи кольцо?
Страх
Прыгай вниз!
Летчик
Или вынырнуть и выбрать
цель себе перед концом?
Страх
Лучше жизнь!
Летчик
Вижу — длинные составы
проползают под ногами.
Их членистые суставы
переполнены врагами.
Танки, ящики гранат.
На восток? На Сталинград?
Страх
Пламя бьет в самолет!
«О, спасись,
опустись,
прыгай вниз!
О, раскрой,
я прошу,
белый свой
парашют, —
лучше жизнь!
Земля
Тут горе плена.
Стать на колена —
Земле измена.
Облака
Туман ползет в окно провала,
едва видны вагонов звенья.
Еще секунда — и пропало!
Они покинут поле зренья!
Летчик
Значит, надо в тьму провала?
Значит, кинуться в пике?
Но еще кольцо штурвала
верит раненой руке...
Еще вверх не завертелся
винтовой воронкой мир!..
Кто приказывает: «К рельсам!».-
Воздух? Эхо? Командир?
Дом в Сталинграде
Я кирпича и щебня россыпь.
Я исковеркан. Я исколот.
Но я прикрыт солдатской грудью —
спина к спине, стена к стене.
Так уступи великой просьбе:
не дай врагу ворваться в город,
его пятнистому орудью
не дай приблизиться ко мне!
Летчик
Вижу город, слышу грохот
осыпающихся стен...
Все быстрей колесный рокот,
паровоз вперед торопит
хвост бензиновых цистерн.
Цепь трясущихся прицепов
тянет вдаль локомотив.
Ускоряет ход, завыв!
Две секунды — для прицела,
и одна еще — на взрыв!..
Земля
Я — мать живого —
принять готова
твое паденье,
как принимала,
как обнимала
твой день рожденья!
Летчик
Это голос. Или ото
моего решенья эхо?
Я сказал? Или оттуда
мне почудилось: «Иди!»
Может быть, взовьется чудо
парашютом позади?
Облака, скажите вы хоть:
взрыв — обязанность моя?
Неужели верный выход
указала мне Земля?
Облака
Он ждет ответа. Ждет совета.
Спешите летчику помочь!.
Мы тоже любим небо это.
Оно — сияющий наш дом.
Но вот горячий луч рассвета и нам приказывает:
«Прочь!»
И на сухую почву лета мы крупным падаем дождем...
Летчик
Это голос? Или это
вздохом облачное эхо
возвратилось с высоты?
Возвратилось... Но откуда?..
О, последняя секунда,
как протяжно длишься ты!
Что я вижу? Мир плавучий
поборол рассветный мрак...
Из багряной дальней тучи
подымается маяк...
Не маяк... Другое что-то...
Вот на линии полета
туч раздвинулись пласты.
Пять лучей встают оттуда...
О, последняя секунда,
слишком кратко мчишься ты!
Там, заполнив мирозданье
очертаньями колонн,
циферблатом сквозь лавину
вот уже наполовину
башни стрельчатое зданье
входит в хмурый небосклон...
Зренье мне, бензин, не выжги!
Жизнь, еще со мной побудь!
Пять лучей на стройной вышке,
раздвигая мрак и муть,
сквозь мелькание крупинок —
в бой, в огонь, на поединок
озаряют жизни путь.
Глаз горячих не закрою!
Вижу, вижу с высоты
путеводною звездою
озаренные мосты!
Ждут часы на башне чудной.
Стой, последняя секунда,
не спеши за стрелкой ты!
Вижу домик в переулке,
мать качает сына в люльке
в тишине тревожной ночи
и поет ему, поет,
что в далеких тучах летчик
продолжает свой полет.
Ждет секунда — дольше жизни,
самолет как неподвижный.
Неподвижно море туч.
На крыле багряный луч.
Это стрелка Спасской башни
показала мне, светя,
как на будущее наше,
вдаль на спящее дитя...
О, как близко бомбы воют!
Слышу шепот: «Защити!..»
Глаз горячих не закрою,
мне другого нет пути!
Выбираю самый трудный
путь — атаки с высоты!
Стрелка, скинь мою секунду
с позолоченной черты!
Сквозь воздушные сугробы,
принимая смерть такую,
бинт сорвав кроваволобый,
я собою атакую!
Цель, как метка, между глаз.
Прорываюсь, умирая,
для тебя, Земля родная,
дети Родины, для вас!
Облака земного рая,
вижу вас в последний раз...
Облака
Смотрите!
Плоскость накренилась!
Он оттолкнул
от сердца руль!
Над ним с тревогой наклонилось
все полушарие простора.
Он. пронизал свистящий воздух
пунктиром вырвавшихся пуль.
И вниз понесся — к паровозу, —
обвитый пламенем мотора.
Вихрь
Самолет понесся вниз,
сверху вниз!
В путь Икара дым пожара,
вырывающийся из
продырявленного бака
и из огненного знака
на расстрелянном крыле.
Приближается атака
к паровозу на земле.
Снизу крик, крик, крик!
Ускоряют машинисты
маслянистый паровик.
Приближается крылатый
к стуку мчащихся колес.
Скатываются солдаты
на мелькающий откос.
В гул смертельного удара,
в бурю взрыва мчится жизнь,
мчится вниз, вниз, вниз,
вниз, вниз — в гул удара, в путь Икара
мчится жизнь!
Икар
Несусь на землю. Крылья тают. Воск разжижает грозный жар.
Меня убьет земля Эллады. Меня казнит скала сырая.
Путь облака мне уступают. За мной — победа! Я — Икар.
Я вырвал право быть крылатым! В жизнь возвращаюсь, умирая.
Вороны
Смельчаку за дерзость — кара!
Гибель в тлеющей золе.
Что осталось от Икара?
Брызги воска на скале.
Мраком крыл его покройте,
рвите мясо па клочки!
С хриплым криком вройте когти
в незакрытые зрачки!
Соколы
Врете, черные! Не смейте!
Прочь от опаленных век!
В схватке мужества и смерти
победитель — человек!
От постели, от полынной, прочь!
Не пустим никого!
Мы охраной соколиной
сядем на руки его!..
Облака
Горят железные цистерны.
Удар был гибельный и верный.
Взлетают мины.
Запах серный.
Вагоны гнутся и горят.
Исчез навеки в бурном дыме
товарищ, вечностью любимый.
Сдвигайтесь, тучи, плотным фронтом!
Плывем, прикроем Сталинград.
Хор облаков
Славу павшему в века
донести издалека —
мы клянемся, облака!
Земля
До самой цели, вперед смотрели глаза героя.
Открыты веки. Таким укрою его навеки.
Ветер
Вею и вою
струей вихревою,
тучи толкаю
к сибирскому краю.
О, тучи России,
спешите к равнине!
Поля золотые
молят о ливне.
3 е м л я
Скорее, туча,
верни обратно
живую воду!
Довольно пучить
туманов пятна
по небосводу!
Облака
Идем. Наш переход огромен. Пропали степи. Встали ели.
Уральские под нами горы. Багровы зарева плавилен.
Насыщенные гарью горя, мы тяжело переболели,
сливаясь с жарким дымом домен, мы за Урал перевалили.
Хор облаков
Дождевой суровый слой
небо полностью закрыл.
Ветер выбился из сил.
Фронт оставив за собой,
многокапельной толпой
мы пришли в глубокий тыл.
Облака
Вот группы женщин смотрят в небо, земля,
растрескавшись, нагрелась.
Исшептаны шуршаньем хлеба волнистые поля Сибири.
И тяжесть капель, скорби опыт — вот наша грозовая зрелость.
Мы в каплях накопили копоть, мы к жизни причастились в мире.
Капля
Я зимой была кристаллом —
шестигранник кружевной!
В марте чистой каплей стала,
подружилась с вышиной.
В яркой радуге стояла,
уходила в океан,
изменялась год из года, —
вдруг трубой водопровода
в медный выскользнула кран.
И росой в цветок ложилась,
испарялась и кружилась
над травой, пока туман.
Лишь с Землею попрощаюсь,
та зовет меня: «Вернись!»
Я в дождинку превращаюсь
и соскальзываю вниз.
Земля
Не медли, капля,
вернись на землю,
тянись по стеблю!
Облако
Цветы свои раскрыли рыльца, шипы пшеницы молят — влаги!
Брюхатым тыквам ливень снится, и яблоням необходимо.
О грозовом прохладном благе зеленые вздыхают злаки,
от зноя пыльные станицы нас просят не промчаться мимо.
Капля
В быстроте полета наземь
вся моя душа и суть.
Смело, капли, рухнем разом!
Мне знаком на землю путь.
Там — за глыбами Урала
я дорогу проверяла.
Я узнала речь мотора
и, плеснув на плексиглас,
в громе пушечного хора
вместе с летчиком неслась.
В бурю взрыва, в лаву жара
вместе с летчиком вошла
и с кипящим клубом пара
к облакам Земного Шара
с точкой угольной ушла...
Туча
Во мне живут пылинки угля. Я их несла по всей России.
Водою радужной набухла. Иду на хлебные массивы.
Во мне плывут мильоны точек, поднявшихся в секунду взрыва.
Моей души коснулся летчик, и я, счастливая, дождлива.
Земля
Сюда, на землю, дождинка жизни, скорее брызни!
Облака с запада
— Мы видели на танках звезды — За Одер тянутся обозы.
— Дивизии подходят к Вене. — Над миром — мира дуновенье.
— Все реже в тучах бомбы воют. — В Берлине грянули раскаты.
— Взлетают над ночной Москвою красно-зеленые каскады.
Хор облаков
Цветок на острие штыка.
Бойца обнявшая рука.
Победы первая строка.
Она, как небо, глубока,
ее страницы — облака,
героя ждавшие века...
Земля
Героя имя,
его зовут как,
я не забыла.
Вся в незабудках,
всеми любима
его могила.
Туча
Я проплывала над могилой.
Вокруг лежат поля пшеницы.
День долгожданной жатвы начат.
Гудит машина полевая.
В холме зеленом спрятан милый.
Его письма держа страницы,
там девушка сидит и плачет,
своей любви не забывая.
Девушка (поет)
Смелый летчик жил на свете.
Путь-дорога далека.
Им гордился быстрый ветер,
любовались облака.
И садились дождевые
часто капли на крыло
и смотрели, как живые,
в очи карие его.
Облака
Июльский воздух так чудесен! Лучи от солнца — шире, шире!
Звенят часы на башне Спасской. Мы только что прошли над ней.
До нас донесся отзвук песен, что правда побеждает в мире.
А девушка с печальной лаской глядит на праздничных людей.
Девушка (поет)
В облаках дождя и града
путь-дорога далека.
Ради нас и Сталинграда
в бой вела его рука.
Он пожертвовал собою,
и не выдернул кольца,
и погиб, своей судьбою
управляя до конца.
Облака
Мы видели Дворец Советов. Он только что в Москве построен.
Там Ленин в зареве рассвета указывает людям путь.
Внизу из бронзы облик отлит — открыты в жизнь глаза героя.
И он в глаза любимой смотрит и молча просит:
«Не забудь!..»
Девушка (поет)
Над широким полем хлеба
путь-дорога далека.
Здесь его большое небо,
путевые облака,
неуслышанное слово,
неувиденный полет.
Только с неба грозового
вот-вот капля упадет.
Туча
Я все запомнила, как было. И мне по силам жизнь живая.
Поэт мне дал понятный голос и наделил душою в небе.
Я человека полюбила. И я, как он, упасть желаю,
разбиться каплями об колос и возродиться в новом хлебе.
Вихрь
С неба рухнул крупный дождь,
крупный дождь.
Косо режет, влагой нежит
созревающую рожь.
Это капли, капли, капли
мчатся в жаждущую сушь,
листьям ляпнули на лапы,
и развернутые хляби
отразились в блеске луж.
Это плеск, плеск, плеск
щедро льющихся небес,
это капли поскакали
пузырьками в гущу рощ.
Это дождь, дождь, дождь,
дождь, дождь, дождь —
серебристый и лучистый
летний дождь!
Молния
Белый блеск!
С нами бой!
Меч небес, я с тобой!
Капля
Свет
призм,
вслед
брызнь,
дождь,
вниз,
в рожь,
в жизнь!
З е м л я
вбираю, славлю
простую каплю
что век от века
несется с неба
вниз-ради хлеба
для человека.
***
